О готовящейся бомбе [ 150 ]
Александр Привалов, научный редактор журнала «Эксперт»
Александр Привалов
Будь я любителем конспирологии, я бы решил, что на страну обрушен шквал операций прикрытия. Что нам не дают заметить действительно важного дела, подбрасывая всевозможные обманки. Это и милиционеры, бесконечно давящие и стреляющие граждан; и министр Мутко, публично посылающий лесом гаранта Конституции; и сама конфузия под Ванкувером, после которой гарант попытался было послать министра, — обсуждая подобные сенсации, мы пропускаем истинный хит года. А хит ещё и назван нарочито тоскливо: «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений» — ну кто таким заинтересуется? Хит и через парламент пролетит молнией: 19 марта — второе чтение, 24?го — третье, 31?го — Совфед, вскоре — подпись президента; мы и не спохватимся. С января будущего года закон вступит в силу. Что именно вступит в силу? Полномасштабное сплющивание бюджетной сферы. Вам казалось, что поспешность и необдуманность монетизации льгот были рекордными? Вы полагали, что фронтальный уход государства от ответственности за социалку остался в «лихих девяностых»? Это вы не читали законопроекта о правовом положении госучреждений. Вы бы почитали, пока он ещё проект. Потом-то — чего уж.
Смысл его, коротко говоря, в том, что бюджетные учреждения страны поделятся на два типа. Одни останутся казёнными и будут финансироваться, как и прежде, по смете. Их немного: организации в сфере обороны и безопасности да психиатрические и инфекционные больницы. Все же прочие сотни тысяч бюджетных организаций: школы, больницы, вузы, библиотеки, НИИ и проч. — будут впредь получать деньги из казны только за выполнение конкретных госзаданий и на содержание имущества; недостающие суммы им предложат зарабатывать самим, как знают. Собственно, на эту дорогу бюджетников подталкивали с 2006 года, когда был принят закон об автономных учреждениях. Но желающих стать таковыми на всю Россию нашлось 4 (четыре), да не тысячи, а штуки. Не хотели по одному и добровольно — пойдут скопом и принудительно.
Резоны правительства, также в двух словах, просты: сокращение и оптимизация расходов. Бюджетных организаций должно стать меньше, а использовать казённые деньги они должны эффективнее — вот пусть и крутятся; большинство из них и так подрабатывает, надо узаконить и упорядочить практику их самофинансирования. К тому же формирование смет всегда непрозрачно, а для определения госзаданий будет изобретена «формульная методика». Резоны, как было и с незабвенной «монетизацией льгот», сравнительно разумны, но дикая спешка, зачем-то снова сопровождающая реализацию разумных принципов, снова приведёт к невнятицам — на этот раз, пожалуй, гораздо менее исправимым. Ведь не из одного же обскурантизма добровольно по этой дороге никто не пошёл. Как должны подрабатывать библиотеки? Открывать по вечерам в читальных залах весёлые дома? А музеи — как? Распродавать коллекции, отдавая половину выручки минкультовским чиновникам за нужные бумажки, — не иначе. Тех же, кому не удастся сводить концы с концами, обанкротят. Увидите: через год, много через два после начала прекрасной новой жизни бюджетным учреждениям, занимающим сколько-нибудь лакомые здания, выживать станет неимоверно трудно — долго ли аккуратно долги нарисовать? Только что был музей — ан это уже чей-то особняк. Только что была школа…
Да, а со школами-то совсем смешно. У нас ведь среднее образование, по конституции, обязательное и бесплатное. Значит, если госзадание хотя бы для одной российской школы покрывает бесплатное обучение не всех окрестных детей, надо менять конституцию. А если всех, и школе не надо коммерциализоваться — зачем отменять сметы? Хотя тут опытные люди уже указали: сметное финансирование как-то не подразумевало откатов. Даже при нашей коррупции. А вот при распределении госзаданий — да при том, что «формульной методики» ещё дождаться надо, — откаты войдут в моду. Много ли выиграет при этом казна, вопрос спорный, зато личный выигрыш чиновников и общий проигрыш бюджетной сферы — гарантированы. Как и проигрыш обывателя, уже заплатившего и налоги, и страховые взносы — и вынужденного платить ещё, ещё и ещё.
При первом чтении проект поддержали только единороссы. Впрочем, и они не могут не сознавать, что предлагаемая проектом повальная коммерциализация бюджетной сферы безумна — во всяком случае, в предлагаемом бесхитростном виде. Скажем, депутат от ЕР Сафаралиев предлагает поправками к проекту «обеспечить индивидуальный государственный подход» к тем бюджетным организациям, которые не способны «решать вопросы о самообеспечении». Учитывая, что второе чтение пройдёт в пятницу… Не будет в законе не только «индивидуального подхода», но и минимальной внятности по деталям предстоящей революции. Похоже, правительство не слишком тревожится, как она пойдёт: как пойдёт, так ей, стало быть, на роду написано. Вырастет безработица среди бюджетников — и ладно; обострится социальная обстановка — ну, значит, обострится; продолжится примитивизация жизни — и это не беда. Трудно спорить с думской оппозицией: государство просто сбрасывает с себя ответственность за социальную сферу. В привычно проклинаемых 1990?х сходному поведению правительства были если не оправдания, то объяснения: казна пуста, властные рычаги отсутствуют. Но нынче — при вертикали-то знаменитой, при фондах будущих и бывших поколений, при непрестанных речах о социально ответственной политике — нынче-то что?
А конспирология тут, как и обычно, не нужна. Публика и без всяких операций прикрытия не забурлила бы по обсуждаемому поводу: интерес к таким дискуссиям потерян. Вспомните, как с нами несколько лет обсуждали ЕГЭ. Услышали на каждый золотник поддержки центнер критики — да и узаконили свою новацию. Теперь будут менять. Не так, как им тысячу раз сказали за эти годы, а как-то по-своему. Видимо, и нынешней беды, грядущего «самообеспечения», никакими дискуссиями не отменишь. Вот многие и предпочитают спорить и расстраиваться из-за Плющенко — всё-таки несопоставимо менее грустно.
